зимний патриот
Название: Буря в пустыне
Автор: Альнаира
Бета: Tadanori
Фэндом: Naruto
Жанр: drama ангстЪ
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Яшамару, Карура, Гаара, Йондайме Чие маячит
Саммари: Проект "Шукаку" глазами двоих - сходящих с ума брата и сестры
Warning: смерть персонажей, пафос и самый любимый жанр
Дисклеймер: мы хотим гайден про Песок, а Кишимото - Мистер Боль vs Наруто
читать дальшеЗа последние десять лет в Суне случилось много странных событий. У одних было логическое объяснение, а другие так и остались загадкой. Странная гибель Яшамару, медика из лаборатории Чие-сама, не относилась ни к той, ни к другой категории.
В графе «Причина смерти» было записано: «взрыв химикатов». Опасные реактивы - что ж с них взять? Порой даже спецподготовка и спецзащита не помогают. Профессиональная ошибка - нелепая смерть для шиноби. Взрыв действительно был, но, конечно, не химикатов. Побойтесь богов - неуклюжих и неспособных рассчитать малейший свой шаг никогда не примут работать в лабораторию.
А слухи ходили, обрастали, как и положено, всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями. Говорили даже, что Яшамару был приверженцем культа некоего Джашина и принес себя в жертву во имя своего бога.
Правду знали всего несколько человек, да и то по долгу службы. Свидетелей не было — попробуйте найти в Суне любителя романтических прогулок. Особенно, в полнолуние.
Спустя семь лет по приказу Годайме все упоминания о Яшамару будут уничтожены, словно его никогда и не существовало.
* * *
Официально утверждается, что никаких джинчуурики нет и не было. Демоны, разумеется, находятся в своем измерении, но их «заточение» в тело ребенка-шиноби - не более чем дешевая побасенка. Что вы, разве можно заключить существо с такой огромной чакрой в младенца?
Впрочем, все обо всем и так прекрасно знали. Печати для джинчуурики не с небес свалились, а были получены в результате экспериментов, цена за которые порой оказывалась дороже жизни. И в результате в годы после Третьей Войны Ниндзя каждое из селений Пятерки располагало собственным носителем Биджуу — Хвостатого Демона.
Суна, например, вот уже много лет испытывала сомнительное удовольствие от обладания Шукаку, тануки с характером столь мерзким, что на его фоне первая жена Йондайме Казекаге смотрелась ангелом воистину неземной кротости. Чтобы убедиться в доброте покойной Акумы-сама, достаточно взглянуть на трехлетнюю Темари, старшую дочь глубоко несчастного вдовца. От девочки спрятали все, что хоть издали напоминало оружие. Даже игрушечный веер не избежал общей участи.
Обо всем этом Яшамару поведала Акеми-сан, куноичи из числа помощников Казекаге. Сплетницей она отнюдь не была, но понятие «ввести в курс дела» включало в себя и слухи о семейной жизни Йондайме. Это помогло бы нээ-сан успешнее сыграть роль мачехи венценосных детишек. Предупрежден — значит вооружен… Несмотря на то, что шансы Каруры пережить роды ничтожно малы…
— Вот, кажется, и все, - сказала Акеми-сан. Из соседней комнаты донесся визгливый женский смех. «Опять налакались, сволочи», - читалось на враз помрачневшем лице куноичи.
— Спасибо, что уделили мне время, Акеми-сан, - вежливо произнес Яшамару. В сочетании с чуть извиняющейся улыбкой это должно было закрепить впечатление милого и хорошего мальчика, которым его и считали окружающие. Проблема только в том, что в Суне таких не появлялось с самого её основания.
Женщина кивнула и рассеянно взмахнула рукой, отгоняя его, словно назойливую муху. Яшамару добавил улыбке чуточку обаяния и вышел в приемную. Развалившаяся на диване светловолосая куноичи проводила его затуманенным взглядом. Прикрыв за собой дверь, он улыбнулся еще шире, расслышав гневное контральто Акеми-сан и отвечающие ей абсолютно трезвые голоса.
Одно из окон их с Карурой дома тускло светилось: нээ-сан снова сидела за свитками. Они жили одни - с тех пор как восемь лет назад родители и дядя были убиты в одной из стычек с коноховцами. Им тогда здорово помогло знакомство с Чие-баа-сама. Говорят, её сын и невестка погибли от руки пресловутого Белого Клыка Конохи, черти дери его проклятую душу, и она не смогла остаться в стороне. Суна всегда помнила прежние обиды, и на этот раз воплощением её мести станет ребенок, которого должна будет родить Карура.
Щелкнул замок на входной двери; Яшамару привычно обошел поставленные на всякий случай ловушки и раздвинул седзи, ведущие в комнату сестры. Карура подняла голову от свитков и слабо улыбнулась. В последние дни они все носились как одержимые: подготовка к свадьбе шла полным ходом.
— Ты должна выспаться, - заметил Яшамару. – Завтра будет тяжелый день.
Она вздохнула.
— Я знаю, - Карура взъерошила отросшую челку и внезапно пожаловалась: - Заснуть сложно, а принимать какие-либо препараты строжайше запрещено. Мое здоровье должно быть идеальным. Да ты и сам знаешь…
— Успокоиться можно и безо всяких препаратов. Хочешь, я посижу с тобой, нээ-сан?
— Кажется, мы поменялись ролями, - рассмеялась Карура. – В детстве все было наоборот.
Яшамару улыбнулся, помогая сестре убирать свитки. Детство было целую вечность назад, а впереди у них маячила еще одна - похожая на рассказы о вынужденных жертвах. Тех шиноби потом заносили в какие-то бумаги, чтобы потом вещать о них наставительным тоном при первом же удобном случае. В конце концов и от Каруры останется жалкая строчка в этом бюрократическом аду, если, конечно, её вообще упомянут. А если нет, то годы спустя все они будут безымянными и безликими, неизвестными шиноби, чьи могилы скроет песок.
Но, черт возьми, как же он ненавидел себя за эти проклятые спокойствие и согласие! Каким же равнодушным ублюдком нужно стать, чтобы принять смерть сестры пусть даже и ради деревни? Чего он тогда стоит со своей никчемной любовью?
Ничтожество.
— Так ты останешься? – с надеждой спросила нээ-сан. Как и Яшамару, она втайне боялась остаться одной.
— Конечно, - он сел рядом с её футоном. – Постарайся побыстрее заснуть, ладно?
— Здорово иметь в доме бесплатного медика, - ворчливо сказала Карура. – Налагает дополнительные
обязательства.
Улыбнувшись, она закрыла глаза, чувствуя, как пальцы брата нежно перебирают её волосы. Яшамару беззвучно выдохнул и прошептал:
— Спи, нээ-сан. Я всегда буду рядом.
***
Глаза у него яркие и бирюзовые, у младенцев таких не бывает. Он вообще не похож на обычного ребенка — слишком спокойный, слишком не такой. Внутри него сидит зверь, и няньки сбегают, не проработав и недели. Старуха Чие приходит к нему каждый день, что-то бормочет себе под нос, а потом, сидя в лаборатории, пишет: «Объект в норме».
Никто не видит в Гааре ребенка.
И не увидит, наверное.
Яшамару стоит у кроватки и смотрит так, словно никак не может насмотреться. Глаза ярко-бирюзовые, рыжеватый пушок на голове, пестрая пижама — это его племянник двух с половиной месяцев от роду. Сын Казекаге, сын Каруры.
«Сын Каруры» звучит как «её убийца».
Впрочем, так оно и есть.
Сейчас он отчаянно хочет взять лежащую рядом подушку и придушить младенца. Чтобы руками сквозь ткань и пух чувствовать, как тот задыхается. Но — не может. Гаара смотрит на него своими яркими глазищами и пытается улыбнуться.
Яшамару говорит себе: «Из-за него умерла Карура», - но ненависти почему-то нет.
Яшамару говорит себе: «Это демон, чудовище», - но слова оказываются просто словами.
Он уходит, дернувшись, как от зубной боли.
А спустя время улыбается в ответ.
* * *
Она мечтала о пышной красивой свадьбе с кучей гостей и стариком-жрецом, приехавшим откуда-то с задворок Страны Ветра. Все девушки об этом мечтают, даже куноичи. И когда её выбрали невестой самого Казекаге, Карура была вне себя от счастья. Она думала, что мечты начинают сбываться - но на поверку все оказалось совсем наоборот.
Это было первое разочарование.
Скромная церемония, из гостей — Яшамару и пара старейшин, моложавый жрец с неприятным холодным взглядом и равнодушное лицо жениха, ставшего в один миг еще дальше и недоступнее. Карура слышала, что свою первую жену он любил до безумия, и теперь имела счастье убедиться в этом на практике. Какая нормальная женщина вытерпит такое?
Но она не имела права возмущаться и жаловаться. Потому что сама на это согласилась. Потому что думала о спасении деревни (и совсем чуть-чуть о Казекаге-сама). Да и поздно уже возмущаться — все прошло без осечек, она забеременела, и медики запретили ей переживать. «Отразится на ребенке, - хмуро сказала ей Чие-баа-сама. – У вас очень сильная связь, так что будь спокойнее», - и добавила еще несколько непонятных терминов.
Это было второе разочарование. Ребенок.
Беременность Карура переносила тяжело, и токсикоз вкупе с постоянной головной болью совершенно измотали её всего за два месяца. И никаких лекарств — только специальные препараты от Чие-баа-сама.
И сейчас она улыбалась вошедшему Яшамару, хоть в глазах и стояли слёзы.
Брату она ничего не расскажет, не будет его волновать. Он — это всё, что осталось у Каруры. Всегда вместе, всегда рядом.
— Как ты себя чувствуешь, нээ-сан? – спросил Яшамару, заботливый младший брат, готовый сделать ради неё все, что угодно.
— Все в порядке, не беспокойся, пожалуйста, - ответила она с ласковой, чуть снисходительной улыбкой старшей сестры.
Боги, как же тяжело было удерживать эту счастливую маску! Но Карура — жена Казекаге, это не просто слова, а статус. И вести она себя будет, как положено супруге главы селения — она же счастлива, она избранная!
Потом, когда Яшамару уйдет, можно разрыдаться, уткнувшись в подушку.
— Вы уже придумали ему имя?
Вопрос застал её врасплох, но Карура снова улыбнулась, касаясь плоского еще живота.
— Нет пока, - сказала она, чувствуя странное, страшное спокойствие. – Но это должно быть особенное имя, - прикрыла глаза, улыбнулась еще нежнее. – Особенное имя для особенного ребенка.
* * *
Йондайме Казекаге деревни Песка, четвертый лидер Сунагакуры.
Сильнейший воин селения. Говорят, его боятся даже старейшины, видящие изнанку человеческой души. Хотя, это, скорее, из-за тяжелого характера; совершив промашку при Казекаге-сама, не каждый способен остаться целым и невредимым.
Дважды вдовец. Первая жена, Акума-сама, умерла сразу же после появления на свет Канкуро. Искалеченный травмами, улучшенным геномом или разрушающими здоровье техниками организм куноичи не предназначен для частых родов. Яшамару почти не помнит Акуму-сама. По слухам, Темари-химе на неё очень похожа.
По иронии судьбы вторая жена Казекаге-сама тоже умерла при родах. Думать о Каруре, как об абстрактной супруге Йондайме гораздо легче, но все равно не помогает.
Отец троих детей. Старшим, Темари и Канкуро, сейчас семь и пять. Младшему — три года. Ему колют специальное лекарство, чтобы не спал. Ещё ничего не понимающему ребенку, на которого даже Чие-баа-сама смотрит мрачно, проклятая старуха.
Какой же ты рассудительный, Яшамару, с ума сойти. Так правильно, так бесстрастно думаешь, что жалость все равно пробивается.
Раскрой глаза, Яшамару. Это не ребенок, это — джинчуурики, сосуд для демона. Из-за него умерла Карура, твоя обожаемая сестра. Из-за него и селения, за которое ты при случае жизнь отдашь. Но Суну ты еще не можешь ненавидеть, поэтому… Ты же не будешь мириться со всем этим, Яшамару?
Скоро очередное полнолуние. Бессонная ночь, после которой — бесконечные отчеты, бесконечные доклады и бесконечная ненавистная жалость к замученному трехлетнему ребенку. В глаза ему еще смотреть…
Интересно, когда он подрастет, что ты скажешь ему, Яшамару?
Будет ли он знать о своей матери, которая его ненавидела? Она совсем потеряла рассудок в последние месяцы, ты же видел. И молчал, словно так оно и должно быть. Карура свою фотографию сыну специально оставила, долго выбирала, тщательно. Хочешь, подари её Гааре. Он будет тебе благодарен, когда подрастет. Хотя, кто знает как изменится его характер после продолжительного влияния демона.
В любом случае Карура там красавица, и улыбка у неё такая… светлая.
Расскажи ребенку сказку, Яшамару. Ты ведь так его жалеешь.
Живи, Яшамару. Не будь тряпкой, ненавидь. Потому что твои боль и ненависть — единственное, что напоминает миру об обожаемой Каруре.
Веришь, Яшамару?
Верь.
* * *
Её платье стоило целое состояние. Неплохо для бездарной девчонки, ставшей женой Казекаге.
Карура упивалась ненавистью ко всему, что её окружает. Ей нравилось это чувство. Оно затягивало её, топило, было везде и всюду.
Как песок.
Она была матерью демона пустыни, и он звал к себе свою силу.
…Платье было подарком мужа. Карура приняла его, рассыпаясь в благодарностях, но ей хотелось разорвать ткань на полосы, сплести веревку и повеситься.
Жалость и отвращение — вот что чувствовал к ней её муж.
До самой смерти он будет любить одну женщину, умершую не так уж давно, доверять одному человеку, самому верному, отдавать жизнь по каплям одному божеству. Одушевленному, наделенному силой и властью больше, чем кто-либо среди советников или сам Йондайме.
Сунагакурэ-но сато, Селению, скрытому в песках.
Умрут Карура, её ребенок, Яшамару, сам Йондайме погибнет в битве. И еще тысячи шиноби Страны Ветра. Ради долга.
Обычно всё так и происходит.
Карура осторожно, почти брезгливо положила руки на округлившийся живот. Ладонью она чувствовала, как толкается её нерожденный ребенок, отродье нуждающейся в лучшем оружии Суны. Ненависть, знакомая, ожидаемая, укутала её теплым одеялом, согрела, придала сил.
Ради неё стоит жить. Проклясть, отомстить селению, равнодушному мужу, жителям, которым нет дела до бывшей архивной крысы.
Карура закрыла глаза, словно войдя в транс. Как наяву она видела идущего по коридору человека в обычной форме дзенина. Облачение Казекаге он наденет позже, а после примет ученика с докладом. И выслушает его внимательнее, чем всех остальных.
Ревновать к Суне не было смысла. Ревновать к другим — пожалуйста.
Карура послушна своим мыслям. Влюбленность испарилась, как вода на солнце. Осталась только забота о младшем брате, которого она, эгоистичная дура, предаст.
Увязнет в своей ненависти, утонет, пропадет. И поделом. Карура хотела умереть свободной, торжественно и гневно произнеся слова проклятия. Верила, как маленькая глупая девочка, что чувства, которые она вложит, будут иметь силу.
В конце концов, Карура носила ребенка, чья судьба окажется в сто крат хуже её.
Она прекрасно знала, что в эту ловушку затянет всех, и смерть поглотит их, словно зыбучие пески.
Песок будет и на её могиле.
* * *
— Гаара-сама, пожалуйста, успокойтесь!
Ребенок. Испуганный, растерянный, глаза яркие-яркие. Злополучный мяч лежит у его ног.
Яшамару не чувствует боли. Шиноби добиваются этого наркотиками, а он уже давно ничего не ощущает. Все выжжено, уничтожено, осталось только самое ядовитое, самое живучее.
Жалость и ненависть.
К себе, не к Гааре. По нему бьет рикошетом, потому что ненавидеть себя — это извращенный вид суицида.
— Яшамару? - удивленно произносит Гаара.
Потрясенно, непонимающе. Песок внизу, как ему и положено, словно и не было безумия Однохвостого в светлых глазах Гаары. Только испуганные дети пытаются встать, да кровь течет из рук Яшамару.
Капает на песок.
Он видит за спиной Гаары презрительно усмехающегося Йондайме. Который сейчас должен быть в своем кабинете, а не выговаривать воспитателю своего сына. Он там и находится, а здесь - иллюзия, призрак больного сознания, но Яшамару она по вкусу.
— Посмотри, что ты наделал, Яшамару, - говорит Казекаге-сама.
— Это твоя вина, Яшамару, - говорит Казекаге-сама.
— Ты ничтожество, Яшамару, - говорит Казекаге-сама.
Гаара испуганно смотрит на него. Яшамару сейчас похож на фанатика, узревшего наяву своего бога. Он самозабвенно, болезненно счастлив.
— Уничтожь его, - шелестит песком голос Казекаге-сама.
Он исчезает, эта игра восприятия, внутренний демон одного слабака из Суны.
— Идемте домой, Гаара-сама, - улыбается Яшамару.
Ветер швыряет песок вверх. Будет буря.
* * *
Кругом туман, красный в черноту, давящий на глаза, мешающий видеть. Смерть совсем рядом; Карура чувствовала её дыхание, её бесконечный холод. Её ожидание.
Смерть была ночью в пустыне. Без света, без огня, без тепла.
Смерть была желанной. Она пробуждала смутный, умирающий тоже, азарт.
Карура улыбнулась.
Из тумана проступило искаженное ужасом лицо Яшамару. Прозрачно-бледное, как у призрака. Рядом деловито командовала Чие-баа-сама. Карура знала, что взгляд у старухи равнодушный, а в голосе нет ни капли эмоций. Она давно похоронила жену Казекаге, инкубатор для демона.
Карура надеялась, что частица её ненависти перепадет и проклятой бабке.
— Нээ-сан, - шептал, глядя на сестру безумными глазами, Яшамару. - Держись, пожалуйста, нээ-сан.
Они все забыли свой циничный замысел, свою уверенность, свои надежды.
Карура хотела бы извиниться, но не будет. Яшамару, любимый младший брат, поймет её и так.
— Нет, - ответила она. - Я не смогу… И не хочу.
Туман рассеивался. Где-то совсем рядом истошно кричал ребенок. Её сын.
Мерзкое отродье.
Вместилище Однохвостого.
— Яшамару, - прошептала Карура, ей и в самом деле было трудно говорить. - Я стала жертвой этой деревни… Да, именно так. Я ненавижу её всей душой, Яшамару. Никогда не хотела… умирать…
А хотела жить — любящей и любимой женой, счастливой матерью.
Мечта безвестной девчонки, чахнущей в архиве госпиталя Суны.
— И ребенка я тоже ненавижу, - голос её стал тверже. – Больше всего на свете…
И вас, Казекаге-сама. А хотела — любить.
— Имя этого ребенка — Гаара, - бормотала Карура. - Самовлюбленный демон. И возлюбит он только себя… И будет сражаться только за себя. И станет это смыслом его существования…
— Нээ-сан, - чуть слышно произнес Яшамару. - Зачем ты ему… Не надо, прошу тебя. Не трать силы.
Сегодняшняя ночь в пустыне будет багровой, как кровь на песке. Подношением демону и насмешкой его матери, которая — ах! — собралась умирать.
Уже нет сил, чтобы пошевелиться; Карура закрыла глаза. Улыбка на её губах подсохла кровью из прокушенной губы.
Брат, любимый брат, вцепился дрожащими пальцами в её руку. Не отпускает.
— Проклинаю, - последним дыханием.
Яшамару…
… Казекаге-сама…
Я буду решать.
В соседней палате с новой силой закричал младенец.
* * *
Когда волна песка бьет его в грудь, ломает кости, швыряет на крышу, он не успевает увернуться. Да и зачем, когда все давно уже решено?
Яшамару улыбается смерти нежно и ласково, как любимой женщине.
Он продолжает улыбаться даже в тот момент, когда Гаара выдыхает его имя и отшатывается, вцепившись в одежду там, где сердце. Словно оно вот-вот вырвется из груди.
— Вы были великолепны, Гаара-сама, - говорит он.
Слышит судорожные всхлипывания и с улыбкой смотрит в небо; полная луна светится ровно и будто бы приглушенно.
Гааре сейчас больно, невероятно, бесконечно больно. Его лицо залито слезами, а глаза выцвели до светло-серого, цвета песка в ночной пустыне.
Улыбаясь, Яшамару рассказывает все тихим и спокойным голосом, таким мягким и ласковым, что от этого Гааре еще больнее, хотя, больше, казалось, и не может.
— Значит, у тебя не было выбора из-за приказа отца? – спрашивает он с отчаянной, безумной надеждой.
«Да, да, да», - отстукивает его сердце.
— Нет, - ласково отвечает Яшамару.
В лунном свете он видит Каруру, прекрасную, нежную, улыбающуюся. Её глаза сияют.
— Ты все правильно сделал, Яшамару, - с бесконечной теплотой в голосе произносит Карура. – Ты отомстил за меня, за всех нас.
Слезы Гаары разрывают ему сердце.
Яшамару распахивает жилет, огоньки с шипением пожирают фитили.
— Вот и все, - говорит он с искренним сожалением.
Карура протягивает ему руки.
— Умрите, пожалуйста, - шепчет Яшамару, и все, даже кровь, останавливается и становится холодной, выжигающей внутренности пустотой.
А потом раздается взрыв.
И песок, окруживший Гаару, словно бы в крови.
Плачет, сжавшись в комок, маленький мальчик.
Я верю, что моя сестра всегда любила вас, Гаара-сама.
Я верю, что любовь вашей матери воплотилась в песке.
Я
Ненавижу
Вас,
Гаара-сама.
Однохвостый открывает глаза.
* * *
Сейчас он, как будущая статуя самому себе: слишком спокойный, и взгляд пригвождает не хуже камня. Яшамару стоит перед ним, тоже почти безразличный, смотрит внимательно, будто предупреждая каждое его желание.
— Ты можешь отказаться, - говорит Йондайме.
Яшамару качает головой.
— Нет, Казекаге-сама.
Глупый мальчишка, вот уже семь лет полумертвый. Йондайме кажется, что он его понимает. Но только на секунду, потому что Яшамару говорит:
— Я выполню ваш приказ. Демон будет уничтожен.
И наплевать, что это задание не для чуунинов, что он может умереть и что это самоубийство чистой воды. Идиотизм чистой воды.
Жертвовать собой так уж необходимо? И ради чего?
— Тогда ты свободен, - резко бросает Йондайме.
Яшамару сейчас слишком похож на свою сестру. Такой же безумный, такой же несчастный, такой же… глупый.
— Слушаюсь, - отвечает Яшамару и уходит, улыбаясь.
Несколько мгновений Йондайме смотрит на дверь, потом усмехается и достает из ящика стола тетрадь. Перечитывает несколько первых страниц и начинает писать.
Спустя несколько часов ему доложат о том, что покушение провалилось, а Яшамару — мертв.
Следующие пять лет, вплоть до самой своей смерти, Йондайме будет посылать убийц, но никто из них не вернется.
* * *
… Песок поглотил их всех.
Автор: Альнаира
Бета: Tadanori
Фэндом: Naruto
Жанр: drama ангстЪ
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Яшамару, Карура, Гаара, Йондайме Чие маячит
Саммари: Проект "Шукаку" глазами двоих - сходящих с ума брата и сестры
Warning: смерть персонажей, пафос и самый любимый жанр
Дисклеймер: мы хотим гайден про Песок, а Кишимото - Мистер Боль vs Наруто
читать дальшеЗа последние десять лет в Суне случилось много странных событий. У одних было логическое объяснение, а другие так и остались загадкой. Странная гибель Яшамару, медика из лаборатории Чие-сама, не относилась ни к той, ни к другой категории.
В графе «Причина смерти» было записано: «взрыв химикатов». Опасные реактивы - что ж с них взять? Порой даже спецподготовка и спецзащита не помогают. Профессиональная ошибка - нелепая смерть для шиноби. Взрыв действительно был, но, конечно, не химикатов. Побойтесь богов - неуклюжих и неспособных рассчитать малейший свой шаг никогда не примут работать в лабораторию.
А слухи ходили, обрастали, как и положено, всеми мыслимыми и немыслимыми подробностями. Говорили даже, что Яшамару был приверженцем культа некоего Джашина и принес себя в жертву во имя своего бога.
Правду знали всего несколько человек, да и то по долгу службы. Свидетелей не было — попробуйте найти в Суне любителя романтических прогулок. Особенно, в полнолуние.
Спустя семь лет по приказу Годайме все упоминания о Яшамару будут уничтожены, словно его никогда и не существовало.
* * *
Официально утверждается, что никаких джинчуурики нет и не было. Демоны, разумеется, находятся в своем измерении, но их «заточение» в тело ребенка-шиноби - не более чем дешевая побасенка. Что вы, разве можно заключить существо с такой огромной чакрой в младенца?
Впрочем, все обо всем и так прекрасно знали. Печати для джинчуурики не с небес свалились, а были получены в результате экспериментов, цена за которые порой оказывалась дороже жизни. И в результате в годы после Третьей Войны Ниндзя каждое из селений Пятерки располагало собственным носителем Биджуу — Хвостатого Демона.
Суна, например, вот уже много лет испытывала сомнительное удовольствие от обладания Шукаку, тануки с характером столь мерзким, что на его фоне первая жена Йондайме Казекаге смотрелась ангелом воистину неземной кротости. Чтобы убедиться в доброте покойной Акумы-сама, достаточно взглянуть на трехлетнюю Темари, старшую дочь глубоко несчастного вдовца. От девочки спрятали все, что хоть издали напоминало оружие. Даже игрушечный веер не избежал общей участи.
Обо всем этом Яшамару поведала Акеми-сан, куноичи из числа помощников Казекаге. Сплетницей она отнюдь не была, но понятие «ввести в курс дела» включало в себя и слухи о семейной жизни Йондайме. Это помогло бы нээ-сан успешнее сыграть роль мачехи венценосных детишек. Предупрежден — значит вооружен… Несмотря на то, что шансы Каруры пережить роды ничтожно малы…
— Вот, кажется, и все, - сказала Акеми-сан. Из соседней комнаты донесся визгливый женский смех. «Опять налакались, сволочи», - читалось на враз помрачневшем лице куноичи.
— Спасибо, что уделили мне время, Акеми-сан, - вежливо произнес Яшамару. В сочетании с чуть извиняющейся улыбкой это должно было закрепить впечатление милого и хорошего мальчика, которым его и считали окружающие. Проблема только в том, что в Суне таких не появлялось с самого её основания.
Женщина кивнула и рассеянно взмахнула рукой, отгоняя его, словно назойливую муху. Яшамару добавил улыбке чуточку обаяния и вышел в приемную. Развалившаяся на диване светловолосая куноичи проводила его затуманенным взглядом. Прикрыв за собой дверь, он улыбнулся еще шире, расслышав гневное контральто Акеми-сан и отвечающие ей абсолютно трезвые голоса.
Одно из окон их с Карурой дома тускло светилось: нээ-сан снова сидела за свитками. Они жили одни - с тех пор как восемь лет назад родители и дядя были убиты в одной из стычек с коноховцами. Им тогда здорово помогло знакомство с Чие-баа-сама. Говорят, её сын и невестка погибли от руки пресловутого Белого Клыка Конохи, черти дери его проклятую душу, и она не смогла остаться в стороне. Суна всегда помнила прежние обиды, и на этот раз воплощением её мести станет ребенок, которого должна будет родить Карура.
Щелкнул замок на входной двери; Яшамару привычно обошел поставленные на всякий случай ловушки и раздвинул седзи, ведущие в комнату сестры. Карура подняла голову от свитков и слабо улыбнулась. В последние дни они все носились как одержимые: подготовка к свадьбе шла полным ходом.
— Ты должна выспаться, - заметил Яшамару. – Завтра будет тяжелый день.
Она вздохнула.
— Я знаю, - Карура взъерошила отросшую челку и внезапно пожаловалась: - Заснуть сложно, а принимать какие-либо препараты строжайше запрещено. Мое здоровье должно быть идеальным. Да ты и сам знаешь…
— Успокоиться можно и безо всяких препаратов. Хочешь, я посижу с тобой, нээ-сан?
— Кажется, мы поменялись ролями, - рассмеялась Карура. – В детстве все было наоборот.
Яшамару улыбнулся, помогая сестре убирать свитки. Детство было целую вечность назад, а впереди у них маячила еще одна - похожая на рассказы о вынужденных жертвах. Тех шиноби потом заносили в какие-то бумаги, чтобы потом вещать о них наставительным тоном при первом же удобном случае. В конце концов и от Каруры останется жалкая строчка в этом бюрократическом аду, если, конечно, её вообще упомянут. А если нет, то годы спустя все они будут безымянными и безликими, неизвестными шиноби, чьи могилы скроет песок.
Но, черт возьми, как же он ненавидел себя за эти проклятые спокойствие и согласие! Каким же равнодушным ублюдком нужно стать, чтобы принять смерть сестры пусть даже и ради деревни? Чего он тогда стоит со своей никчемной любовью?
Ничтожество.
— Так ты останешься? – с надеждой спросила нээ-сан. Как и Яшамару, она втайне боялась остаться одной.
— Конечно, - он сел рядом с её футоном. – Постарайся побыстрее заснуть, ладно?
— Здорово иметь в доме бесплатного медика, - ворчливо сказала Карура. – Налагает дополнительные
обязательства.
Улыбнувшись, она закрыла глаза, чувствуя, как пальцы брата нежно перебирают её волосы. Яшамару беззвучно выдохнул и прошептал:
— Спи, нээ-сан. Я всегда буду рядом.
***
Глаза у него яркие и бирюзовые, у младенцев таких не бывает. Он вообще не похож на обычного ребенка — слишком спокойный, слишком не такой. Внутри него сидит зверь, и няньки сбегают, не проработав и недели. Старуха Чие приходит к нему каждый день, что-то бормочет себе под нос, а потом, сидя в лаборатории, пишет: «Объект в норме».
Никто не видит в Гааре ребенка.
И не увидит, наверное.
Яшамару стоит у кроватки и смотрит так, словно никак не может насмотреться. Глаза ярко-бирюзовые, рыжеватый пушок на голове, пестрая пижама — это его племянник двух с половиной месяцев от роду. Сын Казекаге, сын Каруры.
«Сын Каруры» звучит как «её убийца».
Впрочем, так оно и есть.
Сейчас он отчаянно хочет взять лежащую рядом подушку и придушить младенца. Чтобы руками сквозь ткань и пух чувствовать, как тот задыхается. Но — не может. Гаара смотрит на него своими яркими глазищами и пытается улыбнуться.
Яшамару говорит себе: «Из-за него умерла Карура», - но ненависти почему-то нет.
Яшамару говорит себе: «Это демон, чудовище», - но слова оказываются просто словами.
Он уходит, дернувшись, как от зубной боли.
А спустя время улыбается в ответ.
* * *
Она мечтала о пышной красивой свадьбе с кучей гостей и стариком-жрецом, приехавшим откуда-то с задворок Страны Ветра. Все девушки об этом мечтают, даже куноичи. И когда её выбрали невестой самого Казекаге, Карура была вне себя от счастья. Она думала, что мечты начинают сбываться - но на поверку все оказалось совсем наоборот.
Это было первое разочарование.
Скромная церемония, из гостей — Яшамару и пара старейшин, моложавый жрец с неприятным холодным взглядом и равнодушное лицо жениха, ставшего в один миг еще дальше и недоступнее. Карура слышала, что свою первую жену он любил до безумия, и теперь имела счастье убедиться в этом на практике. Какая нормальная женщина вытерпит такое?
Но она не имела права возмущаться и жаловаться. Потому что сама на это согласилась. Потому что думала о спасении деревни (и совсем чуть-чуть о Казекаге-сама). Да и поздно уже возмущаться — все прошло без осечек, она забеременела, и медики запретили ей переживать. «Отразится на ребенке, - хмуро сказала ей Чие-баа-сама. – У вас очень сильная связь, так что будь спокойнее», - и добавила еще несколько непонятных терминов.
Это было второе разочарование. Ребенок.
Беременность Карура переносила тяжело, и токсикоз вкупе с постоянной головной болью совершенно измотали её всего за два месяца. И никаких лекарств — только специальные препараты от Чие-баа-сама.
И сейчас она улыбалась вошедшему Яшамару, хоть в глазах и стояли слёзы.
Брату она ничего не расскажет, не будет его волновать. Он — это всё, что осталось у Каруры. Всегда вместе, всегда рядом.
— Как ты себя чувствуешь, нээ-сан? – спросил Яшамару, заботливый младший брат, готовый сделать ради неё все, что угодно.
— Все в порядке, не беспокойся, пожалуйста, - ответила она с ласковой, чуть снисходительной улыбкой старшей сестры.
Боги, как же тяжело было удерживать эту счастливую маску! Но Карура — жена Казекаге, это не просто слова, а статус. И вести она себя будет, как положено супруге главы селения — она же счастлива, она избранная!
Потом, когда Яшамару уйдет, можно разрыдаться, уткнувшись в подушку.
— Вы уже придумали ему имя?
Вопрос застал её врасплох, но Карура снова улыбнулась, касаясь плоского еще живота.
— Нет пока, - сказала она, чувствуя странное, страшное спокойствие. – Но это должно быть особенное имя, - прикрыла глаза, улыбнулась еще нежнее. – Особенное имя для особенного ребенка.
* * *
Йондайме Казекаге деревни Песка, четвертый лидер Сунагакуры.
Сильнейший воин селения. Говорят, его боятся даже старейшины, видящие изнанку человеческой души. Хотя, это, скорее, из-за тяжелого характера; совершив промашку при Казекаге-сама, не каждый способен остаться целым и невредимым.
Дважды вдовец. Первая жена, Акума-сама, умерла сразу же после появления на свет Канкуро. Искалеченный травмами, улучшенным геномом или разрушающими здоровье техниками организм куноичи не предназначен для частых родов. Яшамару почти не помнит Акуму-сама. По слухам, Темари-химе на неё очень похожа.
По иронии судьбы вторая жена Казекаге-сама тоже умерла при родах. Думать о Каруре, как об абстрактной супруге Йондайме гораздо легче, но все равно не помогает.
Отец троих детей. Старшим, Темари и Канкуро, сейчас семь и пять. Младшему — три года. Ему колют специальное лекарство, чтобы не спал. Ещё ничего не понимающему ребенку, на которого даже Чие-баа-сама смотрит мрачно, проклятая старуха.
Какой же ты рассудительный, Яшамару, с ума сойти. Так правильно, так бесстрастно думаешь, что жалость все равно пробивается.
Раскрой глаза, Яшамару. Это не ребенок, это — джинчуурики, сосуд для демона. Из-за него умерла Карура, твоя обожаемая сестра. Из-за него и селения, за которое ты при случае жизнь отдашь. Но Суну ты еще не можешь ненавидеть, поэтому… Ты же не будешь мириться со всем этим, Яшамару?
Скоро очередное полнолуние. Бессонная ночь, после которой — бесконечные отчеты, бесконечные доклады и бесконечная ненавистная жалость к замученному трехлетнему ребенку. В глаза ему еще смотреть…
Интересно, когда он подрастет, что ты скажешь ему, Яшамару?
Будет ли он знать о своей матери, которая его ненавидела? Она совсем потеряла рассудок в последние месяцы, ты же видел. И молчал, словно так оно и должно быть. Карура свою фотографию сыну специально оставила, долго выбирала, тщательно. Хочешь, подари её Гааре. Он будет тебе благодарен, когда подрастет. Хотя, кто знает как изменится его характер после продолжительного влияния демона.
В любом случае Карура там красавица, и улыбка у неё такая… светлая.
Расскажи ребенку сказку, Яшамару. Ты ведь так его жалеешь.
Живи, Яшамару. Не будь тряпкой, ненавидь. Потому что твои боль и ненависть — единственное, что напоминает миру об обожаемой Каруре.
Веришь, Яшамару?
Верь.
* * *
Её платье стоило целое состояние. Неплохо для бездарной девчонки, ставшей женой Казекаге.
Карура упивалась ненавистью ко всему, что её окружает. Ей нравилось это чувство. Оно затягивало её, топило, было везде и всюду.
Как песок.
Она была матерью демона пустыни, и он звал к себе свою силу.
…Платье было подарком мужа. Карура приняла его, рассыпаясь в благодарностях, но ей хотелось разорвать ткань на полосы, сплести веревку и повеситься.
Жалость и отвращение — вот что чувствовал к ней её муж.
До самой смерти он будет любить одну женщину, умершую не так уж давно, доверять одному человеку, самому верному, отдавать жизнь по каплям одному божеству. Одушевленному, наделенному силой и властью больше, чем кто-либо среди советников или сам Йондайме.
Сунагакурэ-но сато, Селению, скрытому в песках.
Умрут Карура, её ребенок, Яшамару, сам Йондайме погибнет в битве. И еще тысячи шиноби Страны Ветра. Ради долга.
Обычно всё так и происходит.
Карура осторожно, почти брезгливо положила руки на округлившийся живот. Ладонью она чувствовала, как толкается её нерожденный ребенок, отродье нуждающейся в лучшем оружии Суны. Ненависть, знакомая, ожидаемая, укутала её теплым одеялом, согрела, придала сил.
Ради неё стоит жить. Проклясть, отомстить селению, равнодушному мужу, жителям, которым нет дела до бывшей архивной крысы.
Карура закрыла глаза, словно войдя в транс. Как наяву она видела идущего по коридору человека в обычной форме дзенина. Облачение Казекаге он наденет позже, а после примет ученика с докладом. И выслушает его внимательнее, чем всех остальных.
Ревновать к Суне не было смысла. Ревновать к другим — пожалуйста.
Карура послушна своим мыслям. Влюбленность испарилась, как вода на солнце. Осталась только забота о младшем брате, которого она, эгоистичная дура, предаст.
Увязнет в своей ненависти, утонет, пропадет. И поделом. Карура хотела умереть свободной, торжественно и гневно произнеся слова проклятия. Верила, как маленькая глупая девочка, что чувства, которые она вложит, будут иметь силу.
В конце концов, Карура носила ребенка, чья судьба окажется в сто крат хуже её.
Она прекрасно знала, что в эту ловушку затянет всех, и смерть поглотит их, словно зыбучие пески.
Песок будет и на её могиле.
* * *
— Гаара-сама, пожалуйста, успокойтесь!
Ребенок. Испуганный, растерянный, глаза яркие-яркие. Злополучный мяч лежит у его ног.
Яшамару не чувствует боли. Шиноби добиваются этого наркотиками, а он уже давно ничего не ощущает. Все выжжено, уничтожено, осталось только самое ядовитое, самое живучее.
Жалость и ненависть.
К себе, не к Гааре. По нему бьет рикошетом, потому что ненавидеть себя — это извращенный вид суицида.
— Яшамару? - удивленно произносит Гаара.
Потрясенно, непонимающе. Песок внизу, как ему и положено, словно и не было безумия Однохвостого в светлых глазах Гаары. Только испуганные дети пытаются встать, да кровь течет из рук Яшамару.
Капает на песок.
Он видит за спиной Гаары презрительно усмехающегося Йондайме. Который сейчас должен быть в своем кабинете, а не выговаривать воспитателю своего сына. Он там и находится, а здесь - иллюзия, призрак больного сознания, но Яшамару она по вкусу.
— Посмотри, что ты наделал, Яшамару, - говорит Казекаге-сама.
— Это твоя вина, Яшамару, - говорит Казекаге-сама.
— Ты ничтожество, Яшамару, - говорит Казекаге-сама.
Гаара испуганно смотрит на него. Яшамару сейчас похож на фанатика, узревшего наяву своего бога. Он самозабвенно, болезненно счастлив.
— Уничтожь его, - шелестит песком голос Казекаге-сама.
Он исчезает, эта игра восприятия, внутренний демон одного слабака из Суны.
— Идемте домой, Гаара-сама, - улыбается Яшамару.
Ветер швыряет песок вверх. Будет буря.
* * *
Кругом туман, красный в черноту, давящий на глаза, мешающий видеть. Смерть совсем рядом; Карура чувствовала её дыхание, её бесконечный холод. Её ожидание.
Смерть была ночью в пустыне. Без света, без огня, без тепла.
Смерть была желанной. Она пробуждала смутный, умирающий тоже, азарт.
Карура улыбнулась.
Из тумана проступило искаженное ужасом лицо Яшамару. Прозрачно-бледное, как у призрака. Рядом деловито командовала Чие-баа-сама. Карура знала, что взгляд у старухи равнодушный, а в голосе нет ни капли эмоций. Она давно похоронила жену Казекаге, инкубатор для демона.
Карура надеялась, что частица её ненависти перепадет и проклятой бабке.
— Нээ-сан, - шептал, глядя на сестру безумными глазами, Яшамару. - Держись, пожалуйста, нээ-сан.
Они все забыли свой циничный замысел, свою уверенность, свои надежды.
Карура хотела бы извиниться, но не будет. Яшамару, любимый младший брат, поймет её и так.
— Нет, - ответила она. - Я не смогу… И не хочу.
Туман рассеивался. Где-то совсем рядом истошно кричал ребенок. Её сын.
Мерзкое отродье.
Вместилище Однохвостого.
— Яшамару, - прошептала Карура, ей и в самом деле было трудно говорить. - Я стала жертвой этой деревни… Да, именно так. Я ненавижу её всей душой, Яшамару. Никогда не хотела… умирать…
А хотела жить — любящей и любимой женой, счастливой матерью.
Мечта безвестной девчонки, чахнущей в архиве госпиталя Суны.
— И ребенка я тоже ненавижу, - голос её стал тверже. – Больше всего на свете…
И вас, Казекаге-сама. А хотела — любить.
— Имя этого ребенка — Гаара, - бормотала Карура. - Самовлюбленный демон. И возлюбит он только себя… И будет сражаться только за себя. И станет это смыслом его существования…
— Нээ-сан, - чуть слышно произнес Яшамару. - Зачем ты ему… Не надо, прошу тебя. Не трать силы.
Сегодняшняя ночь в пустыне будет багровой, как кровь на песке. Подношением демону и насмешкой его матери, которая — ах! — собралась умирать.
Уже нет сил, чтобы пошевелиться; Карура закрыла глаза. Улыбка на её губах подсохла кровью из прокушенной губы.
Брат, любимый брат, вцепился дрожащими пальцами в её руку. Не отпускает.
— Проклинаю, - последним дыханием.
Яшамару…
… Казекаге-сама…
Я буду решать.
В соседней палате с новой силой закричал младенец.
* * *
Когда волна песка бьет его в грудь, ломает кости, швыряет на крышу, он не успевает увернуться. Да и зачем, когда все давно уже решено?
Яшамару улыбается смерти нежно и ласково, как любимой женщине.
Он продолжает улыбаться даже в тот момент, когда Гаара выдыхает его имя и отшатывается, вцепившись в одежду там, где сердце. Словно оно вот-вот вырвется из груди.
— Вы были великолепны, Гаара-сама, - говорит он.
Слышит судорожные всхлипывания и с улыбкой смотрит в небо; полная луна светится ровно и будто бы приглушенно.
Гааре сейчас больно, невероятно, бесконечно больно. Его лицо залито слезами, а глаза выцвели до светло-серого, цвета песка в ночной пустыне.
Улыбаясь, Яшамару рассказывает все тихим и спокойным голосом, таким мягким и ласковым, что от этого Гааре еще больнее, хотя, больше, казалось, и не может.
— Значит, у тебя не было выбора из-за приказа отца? – спрашивает он с отчаянной, безумной надеждой.
«Да, да, да», - отстукивает его сердце.
— Нет, - ласково отвечает Яшамару.
В лунном свете он видит Каруру, прекрасную, нежную, улыбающуюся. Её глаза сияют.
— Ты все правильно сделал, Яшамару, - с бесконечной теплотой в голосе произносит Карура. – Ты отомстил за меня, за всех нас.
Слезы Гаары разрывают ему сердце.
Яшамару распахивает жилет, огоньки с шипением пожирают фитили.
— Вот и все, - говорит он с искренним сожалением.
Карура протягивает ему руки.
— Умрите, пожалуйста, - шепчет Яшамару, и все, даже кровь, останавливается и становится холодной, выжигающей внутренности пустотой.
А потом раздается взрыв.
И песок, окруживший Гаару, словно бы в крови.
Плачет, сжавшись в комок, маленький мальчик.
Я верю, что моя сестра всегда любила вас, Гаара-сама.
Я верю, что любовь вашей матери воплотилась в песке.
Я
Ненавижу
Вас,
Гаара-сама.
Однохвостый открывает глаза.
* * *
Сейчас он, как будущая статуя самому себе: слишком спокойный, и взгляд пригвождает не хуже камня. Яшамару стоит перед ним, тоже почти безразличный, смотрит внимательно, будто предупреждая каждое его желание.
— Ты можешь отказаться, - говорит Йондайме.
Яшамару качает головой.
— Нет, Казекаге-сама.
Глупый мальчишка, вот уже семь лет полумертвый. Йондайме кажется, что он его понимает. Но только на секунду, потому что Яшамару говорит:
— Я выполню ваш приказ. Демон будет уничтожен.
И наплевать, что это задание не для чуунинов, что он может умереть и что это самоубийство чистой воды. Идиотизм чистой воды.
Жертвовать собой так уж необходимо? И ради чего?
— Тогда ты свободен, - резко бросает Йондайме.
Яшамару сейчас слишком похож на свою сестру. Такой же безумный, такой же несчастный, такой же… глупый.
— Слушаюсь, - отвечает Яшамару и уходит, улыбаясь.
Несколько мгновений Йондайме смотрит на дверь, потом усмехается и достает из ящика стола тетрадь. Перечитывает несколько первых страниц и начинает писать.
Спустя несколько часов ему доложат о том, что покушение провалилось, а Яшамару — мертв.
Следующие пять лет, вплоть до самой своей смерти, Йондайме будет посылать убийц, но никто из них не вернется.
* * *
… Песок поглотил их всех.
-
-
18.01.2009 в 17:12Сильная вещь.
-
-
18.01.2009 в 17:23+1 Гаара стал жертвой всех, но, слава богам, что окончательно не превратился в одержимого убийствами психопата.
-
-
18.01.2009 в 19:36цепляет.
Сегодняшняя ночь в пустыне будет багровой, как кровь на песке.. Влюбленность испарилась, как вода на солнце.Песок будет и на её могиле.
Суна, Суна, Суна...
жестокая и прекрасная.
… Песок поглотил их всех.
Спасибо, что поделились частью этой Суны...
-
-
18.01.2009 в 23:08За это я и люблю Суну.
Спасибо.)