зимний патриот
АнгстЪ. Первая Мировая/моск Венгрии, Венгрия/Хорватия.
читать дальшеЕдва последний из них вышел из кабинета, в дверь полетело тяжелое старинное пресс-папье.
Вмятина осталась, отстраненно подумала Эржбета. У неё сильно дрожали руки.
Боже, как она их всех ненавидела. Будь её воля, уничтожила бы каждого, чтобы остались там, на поле боя, ошметками мяса и умирающей нации. Втоптать в грязь их знамена, развеять в пыль столицы… От одного взгляда на Людвига начинало болеть сердце.
На Родериха Эржбета старалась не смотреть.
Как странно – почти четыре века быть замужем, и за какие-то несколько лет брак вместе с великой империей разваливается как карточный домик.
Ножом по живому – Чехия, Словакия, Словения, Хорватия…
Драгана.
Первые века жизни Эржбета ассоциировала себя с мужчиной. Она была мальчишкой, наглым и задиристым, вечно в синяках, со сбитыми костяшками. Видит Бог, все в это верили, она тоже. Гилберт повадился твердить, что женщине не место на войне. Ей и не было.
Эржбета ненавидела, когда он оказывался прав.
Тогда она все думала, чтобы сказал ей Пруссия, если бы узнал, что её человеческое имя – женское?
Потом это стало неважно.
Блеск золота и аромат турецких благовоний она запомнила на всю жизнь. Девчонка-подросток с разбитой губой в роскошном дворце Садыка Аднана. Прохлада тяжелых золотых украшений чудится до сих пор.
Родерих её спас. Она любила говорить, что желание народа для страны – превыше всего. Драгана стирала кровь с её лица, когда австрийцы резали венгров в Пряшеве. Своего рода свадебный подарок.
В далеком забытом детстве Гилберт как-то сказал, что Австрия еще им всем отомстит. Со смехом сказал.
Боже, ну почему он все время оказывался прав?
А она дура. Единственное, чего удалось добиться за неполные четыре века – это предоставление ей полной автономии. Императрица Елизавета, недолго же ты правила.
Она съежилась на кушетке, запустив пальцы в распущенные волосы. Все её слова оказались обычным бабским трепом. Глупая женщина, чье место на кухне.
В дверь осторожно постучали и спросили тихим ломким голосом:
- Эржбета?
Драгана вошла, не дождавшись ответа. Свое обычное белое платье она сменила на новую военную форму, нелепо смотревшуюся на тонкой фигурке.
- Я подумала… - начала Хорватия и запнулась. Подлетела к Эржбете и обняла крепко-крепко, как только она могла. – Не надо так, - прошептала Драгана, - не надо.
Ведь раз она справилась, то и сильная Венгрия должна опомниться. Так?
- Ну а ты что мне скажешь? – пробормотала Эржбета, вдыхая слабый аромат цветочных духов.
Хорватия замерла, а потом ответила полушепотом:
- Мы теперь – Югославия.
Венгрия осторожно высвободилась из её объятий, с наслаждением выпрямляя спину. Драгане подумалось, что на Эржбете военная форма сидит лучше, чем самые красивые платья. А еще она прекрасно знала: на самом деле больше всего Хедервари ненавидела, когда ситуация выходила из-под контроля. Её контроля.
На руинах четырех империй можно немножечко посходить с ума.
Осенью 1940 г. они снова встретились. На Эржбете была новая форма, рыжие волосы сколоты в низкий тяжелый узел, лицо бледное и спокойное. Драгана протянула ей шарф, кусок легкой шелковой ткани, оставшийся еще с довоенных времен.
- Завяжи сама, - тихо сказала Эржбета. – Не стоит портить традицию.
У неё был жуткий в своем спокойствии взгляд.
Драгана дрожащими руками повязывала шарф, а снаружи, вне этой маленькой душной комнаты, разгоралась худшая война в истории.
Согласно хорватской традиции, перед тем, как отправить мужчину на войну, любимая женщина повязывала солдату узкий шарф на шею в знак своей любви.
читать дальшеЕдва последний из них вышел из кабинета, в дверь полетело тяжелое старинное пресс-папье.
Вмятина осталась, отстраненно подумала Эржбета. У неё сильно дрожали руки.
Боже, как она их всех ненавидела. Будь её воля, уничтожила бы каждого, чтобы остались там, на поле боя, ошметками мяса и умирающей нации. Втоптать в грязь их знамена, развеять в пыль столицы… От одного взгляда на Людвига начинало болеть сердце.
На Родериха Эржбета старалась не смотреть.
Как странно – почти четыре века быть замужем, и за какие-то несколько лет брак вместе с великой империей разваливается как карточный домик.
Ножом по живому – Чехия, Словакия, Словения, Хорватия…
Драгана.
Первые века жизни Эржбета ассоциировала себя с мужчиной. Она была мальчишкой, наглым и задиристым, вечно в синяках, со сбитыми костяшками. Видит Бог, все в это верили, она тоже. Гилберт повадился твердить, что женщине не место на войне. Ей и не было.
Эржбета ненавидела, когда он оказывался прав.
Тогда она все думала, чтобы сказал ей Пруссия, если бы узнал, что её человеческое имя – женское?
Потом это стало неважно.
Блеск золота и аромат турецких благовоний она запомнила на всю жизнь. Девчонка-подросток с разбитой губой в роскошном дворце Садыка Аднана. Прохлада тяжелых золотых украшений чудится до сих пор.
Родерих её спас. Она любила говорить, что желание народа для страны – превыше всего. Драгана стирала кровь с её лица, когда австрийцы резали венгров в Пряшеве. Своего рода свадебный подарок.
В далеком забытом детстве Гилберт как-то сказал, что Австрия еще им всем отомстит. Со смехом сказал.
Боже, ну почему он все время оказывался прав?
А она дура. Единственное, чего удалось добиться за неполные четыре века – это предоставление ей полной автономии. Императрица Елизавета, недолго же ты правила.
Она съежилась на кушетке, запустив пальцы в распущенные волосы. Все её слова оказались обычным бабским трепом. Глупая женщина, чье место на кухне.
В дверь осторожно постучали и спросили тихим ломким голосом:
- Эржбета?
Драгана вошла, не дождавшись ответа. Свое обычное белое платье она сменила на новую военную форму, нелепо смотревшуюся на тонкой фигурке.
- Я подумала… - начала Хорватия и запнулась. Подлетела к Эржбете и обняла крепко-крепко, как только она могла. – Не надо так, - прошептала Драгана, - не надо.
Ведь раз она справилась, то и сильная Венгрия должна опомниться. Так?
- Ну а ты что мне скажешь? – пробормотала Эржбета, вдыхая слабый аромат цветочных духов.
Хорватия замерла, а потом ответила полушепотом:
- Мы теперь – Югославия.
Венгрия осторожно высвободилась из её объятий, с наслаждением выпрямляя спину. Драгане подумалось, что на Эржбете военная форма сидит лучше, чем самые красивые платья. А еще она прекрасно знала: на самом деле больше всего Хедервари ненавидела, когда ситуация выходила из-под контроля. Её контроля.
На руинах четырех империй можно немножечко посходить с ума.
Осенью 1940 г. они снова встретились. На Эржбете была новая форма, рыжие волосы сколоты в низкий тяжелый узел, лицо бледное и спокойное. Драгана протянула ей шарф, кусок легкой шелковой ткани, оставшийся еще с довоенных времен.
- Завяжи сама, - тихо сказала Эржбета. – Не стоит портить традицию.
У неё был жуткий в своем спокойствии взгляд.
Драгана дрожащими руками повязывала шарф, а снаружи, вне этой маленькой душной комнаты, разгоралась худшая война в истории.
Согласно хорватской традиции, перед тем, как отправить мужчину на войну, любимая женщина повязывала солдату узкий шарф на шею в знак своей любви.
-
-
12.08.2009 в 15:25-
-
12.08.2009 в 15:36Спасибо.)
-
-
14.08.2009 в 16:59Шикарно, просто нет слов как *___*и такая.. такая Венгрия.. *___*
-
-
14.08.2009 в 17:26Рада, что понравилось (: